Светлана СЮЙВА
26 мая 2000 г.
Сегодня, 26 мая, в художественном салоне КГУ открывается выставка заслуженного художника России Очира Кикеева, приуроченная к 60-летию живописца. С юбиляром мы встретились за несколько дней до этого знаменательного события в культурной жизни республики. И, естественно, первым делом я поинтересовалась предстоящей выставкой.
- Будет представлено около двадцати работ, – рассказывает Очир Хулхачиевич. – Есть там, разумеется, картины давних лет, но примерно половина – это то, что было создано в последние годы.
– Иными словами, самое лучшее, самое удачное?
К сожалению, сейчас сложилась такая ситуация в нашем обществе, что самые лучшие произведения уходят за границу. За рубежом проявляют к творчеству художников, в том числе калмыцких, куда больший интерес, чем в родном Отечестве. И я не раз почувствовал это на себе. Как-то написал портрет каспийского фермера Гаккиева и показал его потом на выставке в Элисте. Портрет увидели немцы из Кельна, зашедшие сюда случайно, и захотели его приобрести. Покупательница, оказывается, сама была фермером, и портрет калмыцкого коллеги ей очень понравился..
– Очир Хулхачиевич, если вернуться в прошлое, откуда берет начало ваш творческий путь?
В 1948 году я ходил во второй класс в глухой деревушке Стрункино, что в Омской области. Жили в землянке, которую заваливало снегом по самые окна. И вот я как-то заболел, в школу не ходил и нашел себе занятие – стал школьные тетрадки разрисовывать всякими лошадками. За что и получил от взрослых нагоняй..
Рисовать я особенно пристрастился в пятом классе, когда появилась в школе учительница – немка Ядвига Ивановна. Она дала мне первые уроки живописи, научила рисовать акварелью. Но все равно, конечно, это были чисто детские, любительские рисунки…
– А когда вы решили всерьез заняться живописью?
После возвращения из ссылки в Калмыкию (это было в 1957 году) мы с братом были табунщиками. И вот впервые я тогда услышал радиопередачу на калмыцком языке. А читали объявление о наборе студентов в художественные училища городов России. Загорелся, получил разрешение у отца… Проучился пять лет, потом отслужил в армии и в 1966 году начал работать оформителем в Художественном фонде. Ну, а активная творческая деятельность как художника началась в 70-е годы.
– Очир Хулхачиевич, насколько верно, по-вашему, утверждение, что творение художника это как будто дитя, которое после своего рождения начинает жить своей собственной жизнью?..
Думаю, что какая-то правда в этом сравнении есть. Можно долго, иногда даже мучительно долго, вынашивать идею, прежде чем она воплотится в образы на холсте. Да и сам процесс творчества очень труден, сложен и каждый раз неповторим. Ну, а финал, итог – это вечные сомнения: удалось – не удалось, доволен своей работой или нет…
– Когда вы чувствуете, знаете, твердо уверены, что картина вам удалась? Можете назвать самые лучшие, и, может быть, любимые?
Любимые и лучшие? Не знаю… Назову одни – боюсь, что другие обижу. Более близкие, скажем так, – “Счастье”, “Я – кавалерист”, “Калмыцкий хотон”…
Ну, а на первый вопрос отвечу так: в картине должна быть глубина, трепет… Вот, к примеру, на создание “Калмыцкого хотона” у меня ушло всего две недели! Но сколько она зрела в душе, сердце – по сути, все те годы, что были прожиты и в сибирской ссылке, и после нее. Одичавшие воющие собаки на фоне опустевшего хотона были навеяны рассказами стариков: когда грузовики с калмыцкими семьями покидали села, собаки долго бежали за машинами…
– В канун юбилея чем живете вы, Очир Хулхачиевич, как художник?
Надеждой. Надеждой, что лучшая картина еще впереди.
Светлана СЮЙВА Фото М. Бембинов